Зильбер лев александрович. Академик лев зильбер. божьей милостью ученый с судьбой графа монтекристо

В России, пожалуй, нет врача или биолога, не знакомого с именем Льва Александровича Зильбера - ученого широких инте­ресов и смелых идей, органически связанного с развитием оте­чественной микробиологии, иммунологии, вирусологии и онко­логии. Вся деятельность Л. А. Зильбера отмечена яркой инди­видуальностью, смелостью обобщений и неутомимой энергией в разработке интересующих его проблем.

Л. А. Зильбер родился в 1894 г. в с. Медведь Новгородской области в семье военного капельмейстера. Окончив в 1912 г. с серебряной медалью Псковскую губернскую гимназию, Лев Александрович поступил на естественное отделение физико-ма­тематического факультета С.-Петербургского университета. В 1915 г. он перевелся на медицинский факультет Московского университета, получив разрешение одновременно кончать ес­тественное отделение физико-математического факультета. В 1917 г. Лев Александрович окончил последнее с дипломом кан­дидата естественных наук и в 1919 г. медицинский факультет с дипломом врача.

Студенческие годы были нелегкими для Льва Александро­вича. Принужденный зарабатывать на жизнь и плату за учение в университете, он работал репетитором, монтером, музыкантом оркестра, агентом по сбору объявлений, братом милосердия и пр. Это не мешало ему принимать самое активное участие в общественной жизни студенчества. Член правления Псковского землячества, председатель Псковского студенческого фонда, член правления студенческой столовой, староста трех курсов меди­цинского факультета, студенческий представитель в Совете про­фессоров медицинского факультета - вот далеко не полный перечень общественных поручений, выполняемых Львом Алек­сандровичем в студенческие годы.

В июле 1917 г. Л. А. Зильбер, будучи депутатом Псков­ского Совета рабочих и солдатских депутатов от студенческих организаций, голосовал за передачу всей власти Советам, за что был исключен из Псковского землячества.

По окончании университета в 1919 г. Л. А. Зильбер был назначен помощником санитарного врача Звенигородского уезда Московской области, но через несколько месяцев вступил добровольцем в Красную Армию.

В 1920 г. в военном госпитале Ростова-на-Дону Лев Алек­сандрович изучал действие аутосеротерапии при лечении сып­ного тифа. Это была его первая напечатанная научная работа. Сообщение на эту тему, сделанное им на Ученом совете Санитар­ного управления штаба Южного фронта, привлекло внимание проф. В. А. Барыкина, который пригласил молодого врача на работу в свою лабораторию. Однако этим приглашением Лев Александрович смог воспользоваться только в конце будущего года в Москве, куда переехал проф. В. А. Барыкин, будучи назначен директором вновь организованного Института микро­биологии. После тяжелого заболевания сыпным тифом Лев Александрович был демобилизован и назначен заведующим холерной лабораторией в Коломне, организованной в связи с тем, что эпидемия холеры, начавшись на юге, угрожала Москве. После окончания эпидемии Лев Александрович начал работать у В. А. Барыкина.

1921-1928 гг. - период научного становления Л. А. Зильбера в области иммунологии, прошедшего под сильным влиянием его учителя В. А. Барыкина, убежденного сторонника идей Борде о физико-химической основе серологических реакций.

Рафинированные экспериментальные исследования физи­ко-химических особенностей антител и комплемента, изучение антигенности коллоидных металлов были прекрасной школой экспериментального искусства. Лаборатория проф. В. А. Бары­кина представляла собой один из лучших центров по изучению иммунитета в те годы. Из нее вышли такие ученые как Г. В. Выгодчиков, А. А. Захаров, Л. А. Зильбер, С. М. Минервин и др.

С 1929 по 1930 г. Лев Александрович возглавлял кафедру микробиологии и Институт микробиологии имени Мусамбекова в Баку. Будучи в Баку, Л. А. Зильбер руководил ликвидацией крупной вспышки чумы в Азербайджане. Работа проходила в край­не трудных условиях. По местным поверьям считали, что чтобы не заболеть, надо съесть кусочек печени умерших. Нужны были незаурядная энергия, смелость и организационные способно­сти, чтобы ограничить распространение заболеваний и ликви­дировать эту вспышку.

Согласно версии НКВД, эпидемия была делом рук вражеских диверсантов, которые доставали трупы умерших от чумы и распространяли части их тел по территории республики. Для проверки "диверсионной" гипотезы выяснили, нет ли среди заболевших посторонних. Оказалось, нет.

Уже в Баку удалось выяснить причину эпидемии. В старых медицинских журналах Зильбер обнаружил сведения о нескольких чумных вспышках в соседних с Гадрутом районах, а в этом году из-за неполной уборки зерна в Гадрут мигрировали грызуны из неблагополучных по чуме районов.

Никакой диверсии не было, но именно в диверсии обвинили… Зильбера по его возвращении в Баку. Дескать, из экспедиции он привез с собой бактерии чумы с целью зара­зить население Азербайджана.

Его спасло заступничество Максима Горького. К знаменитому писателю с письмом обратился младший брат Льва Зильбера писатель Вениамин Каверин. Позже Каверин описал это в романе «Открытая книга» - доктор Андрей Львов не кто иной, как Л.А. Зильбер.

С 1931 г. Лев Александрович снова в Москве, где он воз­главляет кафедру микробиологии ЦИУ и осуществляет научное руководство Институтом эпидемиологии и микробиологии име­ни И. И. Мечникова.

В 1932 г. он принимает руководящее участие в ликвидации крупнейшей эпидемии оспы в Казахстане и организует для этого скоростной выпуск оспенного детрита прямо на месте.

В эти годы он предлагает новый способ приготовления вак­цин - метод «сахарных» вакцин, основанный на его исследо­ваниях по повышению термостабильности иммунореактивных веществ.

На Всесоюзном микробиологическом съезде он публично демонстрирует свои опыты, показавшие, что сахароза резко по­давляет коагуляцию и денатурацию белков. Яичный белок, смешанный с сахаром, не свертывается, к удивлению присут­ствующих, даже при кипячении.

К 1932 г. проф. Л. А. Зильбер уже хорошо известен как микробиолог и иммунолог, имеющий богатый опыт исследова­тельской и практической работы, автор первого в Советском Союзе фундаментального руководства по иммунологии.

Казалось бы, исследовательский профиль Л. А. Зильбера вполне определился. Но именно в этот период Лев Александро­вич обратился к медицинской вирусологии - области, тогда еще совершенно новой и неразработанной. В 30-х годах виру­сология в нашей стране была представлена изучением только оспы и бешенства. Не было ни одной лаборатории, изучавшей общую и медицинскую вирусологию в широком аспекте.

Лев Александрович добился организации Центральной вирусной лаборатории Наркомздрава РСФСР, и в конце 1935 г. лаборатория начала работать. Это был первый исследователь­ский центр по вирусологии в нашей стране. Одновременно с этим Лев Александрович организовал отдел вирусологии в Инсти­туте микробиологии АН СССР. Он пригласил В. Л. Рыжкова, который работал в то время в Харькове и придерживался со­вершенно противоположных взглядов на природу вирусов, а также М. П. Чумакова, который тогда только что защитил кандидатскую диссертацию, и др.

В 1937 г. Л. А. Зильбер организовал экспедицию на Даль­ний Восток для изучения неизвестной формы энцефалита, вспышки которого препятствовали хозяйственному освоению Дальнего Востока. Возбудитель и пути распространения болезни были неизвестны. Экспедиция состояла в основном из мо­лодых сотрудников вирусной лаборатории. Дальневосточная экспедиция Л. А. Зильбера - одна из замечательных страниц истории советской медицины.

Небольшая группа ученых во главе с Львом Александро­вичем в течение весны и лета 1937 г. открыла возбудителя даль­невосточного энцефалита, который оказался новым, неизвестным ранее вирусом, точно установила эпидемиологию, клинику и патологическую анатомию этого заболевания. На основании главным образом эпидемиологических данных Л. А. Зильбер выделил дальневосточный энцефалит как самостоятельную но­зологическую единицу и обосновал передачу этого заболевания клещами. Работа, весьма опасная для жизни и здоровья, прово­дилась в тайге, вдали от лабораторий. Только благодаря блес­тящей организации, энтузиазму и самоотверженности Льва Александровича и его сотрудников успех сопутствовал этому предприятию.

Последующие две экспедиции 1938 и 1939 гг., работавшие под руководством проф. Е. Н. Павловского и проф. А. А. Смородинцева, полностью подтвердили и дополнили результаты первой.

Открытие вируса дальневосточного энцефалита и установ­ление эпидемиологии этого заболевания - первое большое достижение советской вирусологии. В работе сложился твердый костяк советской вирусологической школы. Ученики Льва Алек­сандровича по дальневосточной экспедиции В. Л. Соловьев, М. П. Чумаков, А. Н. Шубладзе - ведущие вирусологи нашей страны.

Успех экспедиции лично для Льва Александровича обер­нулся трагически. По ложному навету он был арестован сразу же после возвращения в Москву. Его имя не упоминалось среди авторов открытия вплоть до 1945 г.

Тяжелые годы заключения не сломили природного опти­мизма и железной стойкости Л. А. Зильбера. Он остался совет­ским ученым, находил в себе силы обдумывать новые научные проблемы и, когда для этого представились малейшие возмож­ности, продолжил научно-исследовательскую работу. Мало кому известно, что замечательные опыты по индукции опухолей у мышей фильтратами из канцерогенных сарком были проведены им в заключении.

В 1944 г. Лев Александрович снова приступил к работе. Признанный вирусолог, автор блестящего открытия, глава пер­воклассной школы - все это, казалось, должно было прочно определить его дальнейшую научную судьбу и направление его исследований. Но именно в этот период без пробных шагов и предварительных исследований, без поддержки своих учеников Лев Александрович совершает крутой поворот и целиком уходит в изучение проблемы рака. Он убежден в вирусной этиологии опухолей, и его небольшая книга «Вирусная теория рака», вы­шедшая в 1945 г., полна этой страстной убежденности.

Более 10 лет Л. А. Зильбер остается совершенно одиноким в защите вирусной теории происхождения рака. Клиницисты, патологи, биологи, генетики, эпидемиологи - все выступали против него. Вирусологи молчали. Молчали бывшие ученики, из которых только Н. В. Нарциссов и 3. Л. Байдакова после­довали за ним в эту новую и трудную область.

Но Лев Александрович защищает не классическую вирус­ную теорию происхождения рака, высказанную еще в 1903 г. Боррелем и поддержанную И. И. Мечниковым, а весьма отличаю­щуюся от нее свою концепцию. Согласно теории Борреля, вирус, вызывающий рак, является инфекционным агентом. Он стиму­лирует клетки к усиленному размножению и остается движущей силой всего неопластического процесса. По Л. А. Зильберу, все происходит иначе. Вирусы опухолей действуют на клетку, подобно мутационным агентам. Они наследственно превращают нормальную клетку в опухолевую и не играют никакой роли в дальнейшем развитии неопластического процесса.

Эта концепция, основанная на собственных экспериментах и скрупулезном анализе литературных данных, была высказана еще до признания нуклеиновых кислот материальным субстра­том генетической информации. За последние годы вирусо-ге-нетическая теория рака Л. А. Зильбера получила многочислен­ные экспериментальные подтверждения и является руководя­щей теорией вирусного канцерогенеза.

Не меньший вклад был внесен Львом Александровичем в иммунологию рака. Наиболее крупное достижение в этой об­ласти - доказательство наличия специфических антигенов опу­холей. Считалось установленным, что в опухолях нет никаких антигенов, которые не содержались бы в нормальных тканях, и это положение, записанное во всех руководствах, лишало ка­ких-либо перспектив изучение иммунологии рака.

После многих лет неудач Л. А. Зильбер разработал метод, получивший название метода анафилаксии с десенсибилизацией, который позволил определить специфические опухолевые анти­гены в самых разнообразных опухолях животных и человека.

Открытие было столь неожиданным и важным, что Прези­диум АМН СССР в 1950 г. создал специальную комиссию для проверки этих данных. Председателем ее был назначен проф. Л. М. Шабад и секретарем Н.Н. Медведев - научные против­ники вирусной теории происхождения рака. Лев Александро­вич согласился на эту проверку при условии, что все опыты комиссии независимо от результатов будут опубликованы. Ко­миссия полностью подтвердила данные лаборатории, руководимой Л. А. Зильбером, и ее заключения были опубликованы

Одним из наиболее важных последующих фактов было об­наружение в опухолях вирусного происхождения антигенов двух типов - вирусного и специфического антигена клетки, трансформированной вирусом. Это было показано на саркоме Рауса и папилломе Шоупа еще в 1953-1954 гг. Сейчас специфи­ческие клеточные антигены вирусных опухолей находятся в центре внимания при изучении иммунологии и вирусологии опухолей. Изучение противоопухолевого иммунитета, вакци­нации против опухолей, серологии раковых больных, вакцина­ции против рака молочных желез в эксперименте, методы выде­ления опухолевых антигенов - вот неполный перечень проб­лем, последовавших за открытием специфических антигенов опухолей. Начатое в период полного равнодушия и скепси­са иммунологическое направление превратилось сегодня в одну из весьма перспективных областей современной онко­логии.

Ученики Льва Александровича успешно продолжили изу­чение иммунологии рака. Ими был разработан новый оригиналь­ный метод иммунофильтрации, позволяющий выделять антигены из сложных смесей, проведен детальный анализ антигенной структуры многих опухолей, открыта способность некоторых опухолей синтезировать эмбриональные антигены, показана индивидуальная антигенная структура некоторых опухолей, вызванных канцерогенами, и относительная однородность ан­тигенной структуры опухолей человека, подобная в этом отно­шении опухолям вирусного происхождения. Все это важные этапы изучения иммунологии рака.

Все шире развивались исследования и по вирусологии рака. В лаборатории Л. А. Зильбера оба направления шли рука об руку, переплетаясь и дополняя друг друга.

Один из основных вопросов, проходящий через исследова­ния ряда лет, - судьба вируса при малигнизации, причина его исчезновения во многих опухолях заведомо вирусного про­исхождения.

Отсюда и поиски «маскирующего вещества» в карциномах, возникших из вирусных папиллом. Работы по «маскирующему» веществу из карцином Шоупа явились предметом интенсивных исследований, проведенных вместе с В. А. Артамоновой в 1954-1956 гг. Было четко показано, что в малигнизированных папилломах появляется тканевый белок, инактивирующий вирус, и что этот белок не имеет отношения к противовирусным антителам, находящимся в крови больных кроликов.

Новый поворот вирусологического направления был выз­ван обнаружением патогенности вируса куриной саркомы Рауса для млекопитающих (Л. А. Зильбер и И. Н. Крюкова, 1957). Этот факт, которому вначале никто не поверил и который противоречил всему, что ранее было известно о видовой специ­фичности опухолеродных вирусов, был вскоре подтвержден во многих лабораториях мира. В настоящее время доказана опухолеродная активность вируса Рауса для крыс, мышей, кроликов, хомяков, морских свинок, обезьян, и встал вопрос о действии его на ткани человека. В недавнее время Л. А. Зиль­бер и В. Я. Шевлягин установили способность этого вируса трансформировать эмбриональную человеческую ткань.

Вместе с открытиями последних лет, показавшими широкие патогенные потенции других опухолеродных вирусов, эти фак­ты заставили пересмотреть устоявшиеся представления о видо­вой специфичности опухолеродных вирусов и по-новому взгля­нуть на этиологию опухолей человека. В процессе работы с опу­холями разных животных, индуцированными вирусом Рауса, были обнаружены новые формы взаимодействия опухолерод-ного вируса с клетками и получены модели, позволяющие подойти к интимным механизмам трансформации клеток ви­русами.

Говоря о научных исследованиях Льва Александровича, нельзя не упомянуть об открытии, сделанном им вместе с проф. Н. В. Коноваловым, А. С. Гардашьян и Т. Л. Буниной при изу­чении бокового амиотрофического склероза, заболевания, опи­санного около 100 лет назад, об этиологии которого, однако, ничего достоверного известно не было. Л. А. Зильбер и Е. М. Барабадзе и сотрудники показали, что введение обезьянам экс­трактов мозга погибших больных вызывает у обезьян сходное за­болевание с длительным инкубационным периодом - до 5 лет. Заболевание воспроизведено в 2 последовательных пассажах, в которых заболели все зараженные обезьяны. В изучении этого всегда смертельного заболевания наступил новый период.

Л. А. Зильбером опубликовано более 340 научных и научно-популярных статей в советских и зарубежных журналах и 10 мо­нографий. Многие его работы переведены на немецкий, англий­ский, французский, чешский, болгарский, польский, румынский, китайский, японский и испанский языки.

Изложенные выше весьма краткие и неполные данные о на­учной деятельности Л. А. Зильбера все же свидетельствуют о громадной значимости его вклада в советскую науку. По мень­шей мере 5 новых глав медицинской науки неразрывно связа­ны с его именем: дальневосточный клещевой энцефалит, вирусо-генетическая теория происхождения рака, специфические ан­тигены опухолей, патогенность опухолевых вирусов для разных классов животных, этиология бокового амиотрофического склероза.

Труды Л. А. Зильбера пользуются широким признанием в нашей стране и за рубежом. Его авторитет высоко ценится во многих международных организациях. Он являлся экспертом по вирусологии и иммунологии Всемирной организации здраво­охранения, председателем Комитета по вирусологии и иммуноло­гии рака и членом комиссии по изучению рака Международного противоракового союза, членом французской, бельгийской и американской ассоциации по изучению рака.

Международное признание работы Л. А. Зильбера и его школы выразилось и в избрании его почетным членом Нью-Йоркской академии наук и членом Королевского медицинского общества в Англии.

Вирусолог Л.А. Зильбер по праву стоит в ряду биологов, которыми гордится российская наука, - это генетик Н.И. Вавилов, биолог Н.К. Кольцов, физиологи И.П. Павлов и И.М. Сеченов, иммуно­лог И.И. Мечников, радиобиолог и генетик Н.В. Тимофеев-Ресовский.

Литература

1. Зильбер, Л.А. Учение о вирусах (общая вирусоло­гия). М: Медгиз, 1956.
2. Зильбер, Л.А. Стратегия научного поиска // Приро­да. -. 1969. - № 10.
3. Зильбер, Л.А. Эпидемические энцефалиты. М.: Медгиз, 1946.
4. Зилъбер Л., Левкович Е., Шубладзе А., Чума­ков М., Соловьев В., Шеболдаева А. Этиология ве­сенне-летнего энцефалита // Архив биол. наук. - 1938. -Т. 52.
5. Зильбер, Л. Весенний (весенне-летний) эпидемиче­ский клещевой энцефалит // Архив биол. наук. - 1939. - Т. 56 (2).
6. Кассирский, И.А. Борьба в тайге. М.: Минздрав СССР, Центральный институт санитарного про­свещения, 1947.
7. Смородинцев, А.А. История одной научной побе­ды // Знание - сила.- 1985. - №11.
8. Зилъбер Л.А., Левкович Е.Н., Шубладзе А.К., Чу­маков М.П., Соловьев В.Д., Шеболдаева А.Д. Эти­ология весенне-летнего энцефалита // Вопросы ви­русологии. - 1957. - № 3.
9. Zilber L., Soloviev V. Far-eastern tick-born spring-sum­mer (spring) Encephalitis //Amer. Rev. Sov. Med. 1946. Special suppl.
10. Зилъбер Л.А. Операция "Руда" // Наука и жизнь. 1966. № 12.
11. Zilber L., Abelev G. The Virology and Immunology of Cancer. L.: Pergamon Press, 1968.
12. Зилъбер, Л.А. Передать людям // Огонек. - 1988. - №21.
13. Зилъбер, Л.А. Вирусная теория происхождения злокачественных опухолей. М.: Медгиз, 1946.
14. Зильбер, Л.А., Абелев Г.И. Вирусология и иммуно­логия рака. М.: Медгиз, 1962.
15. Зильбер, Л.А., Крюкова И.Н. Геморрагическая бо­лезнь крыс, вызванная вирусом Рауса // Вопросы вирусологии. - 1957. - № 4.
16. Зилъбер, Л.А., Крюкова И.Н. Фиброматоз кроли­ков, вызванный вирусом саркомы кур // Вопросы вирусологии. 1958. № 3.
17. Зилъбер, Л.А., Ирлин И.С, Киселев ФЛ. Эволюция вирусо-генетической теории возникновения опу­холей. М.: Наука, 1975.
18. Зилъбер, Л.А. О взаимосвязи опухолевых вирусов и клеток (вирусо-генетическая концепция генезиса опухолей)//Вопросы вирусологии. - 1961. - № 1.
19. Зилъбер, Л.А. Вирусогенетическая теория возник­новения опухолей. М.: Наука. 1968.
20. Киселев, Л. Л. Лев Зильбер – создатель отечественной школы медицинских вирусологов/ Л. Л. Киселев, Г. И. Абелев, Ф. Л. Киселев // Вестн. РАМН. – 2003. – С. 647-659.
21. Лев Александрович Зильбер (1894-1966) некролог // Вопросы онкологии. – 1967. – № 2. – С. 125.
22. Медведев, Н. Н. Зильбер Лев Александрович, к 70-летию со дня рождения и 45-летию научно-педагогической деятельности /Н. Н. Медведев, Г. И. Абелев, З. А. Постникова //Вирусы, рак, иммунитет. М., 1965. – С. 5

Ивановская Е. В., ведущий библиограф ООП

Lev Zilber Карьера: Биолог
Рождение: Россия, 27.3.1894
Лев Александрович был натурой страстной, отдававшейся любому делу, любой идее, которая его захватила целиком, без остатка, с невероятной энергией, напором, нетерпением и неистовством. В его жизни не было ничего, что он бы делал по обязанности, по службе, наполовину, кое-как.

Жизнь Льва Александровича Зильбера (18941966) охватила, несомненно, самый-самый трагический отрезок времени истории России, включивший события русско-японской войны, революции 1905 г., двух революций 1917 г., двух мировых и гражданской войн, сталинского террора 3050-х годов, ГУЛАГ, сессию ВАСХНИЛ (1948), Павловскую сессию (1950), "занятие врачей" (1952), разгул антисемитизма, борьбу с космополитизмом. Только два коротких периода его жизни разрешено считывать сравнительно нормальными: до 1917 и потом 1953 г., а между этими датами было семь с половиной лет тюрем и лагерей.

Наш очерк о трагической (и счастливой!) судьбе ученого мы начнем с краткой характеристики его личности, в силу того что что это позволит значительно лучше осмыслить его творческий тракт. Десятилетия ежедневного общения с Л.А.Зильбером дают нам на это право.

Лев Александрович был натурой страстной, отдававшейся любому делу, каждый идее, которая его захватила всецело, без остатка, с невероятной энергией, напором, нетерпением и неистовством. В его жизни не было ничего, что он бы делал по обязанности, по службе, наполовину, кое-как. У него было любимое выражение, не шибко правильное с точки зрения нормативной грамматики, но шибко для него характерное: "Как следует быть". Это могло трогать и опыта, тот, что должен быть поставлен "как следует быть", и водопровода на даче, тот, что он делал "как следует быть", и вообще всего окружающего.

Казалось бы, страстность натуры и неуемная жизненная энергия должны были бы порождать торопливость, спешку, нежелание заниматься одним и тем же долгое время. На самом деле Зильбер обладал редкостным терпением и настойчивостью в достижении целей, хотя на это уходили годы. Так, последние 20 лет его жизни ушли на розыск безупречного доказательства разработанной им вирусогенетической теории возникновения опухолей.

Лев Александрович ставил перед собой цели, которые ни при каких обстоятельствах не были частными, узкими, второстепенными, его ни при каких обстоятельствах не интересовало "пришивание последней пуговицы к сшитому мундиру" (выражение Зильбера). Его влекли к себе цели, которые либо были нетрудно не видны окружающим, либо казались недостижимыми. Этот максимализм, нежелание трудиться в сложившихся областях науки, резкий уход из одной области и вторжение в другую, сперва выглядевшие иррациональными, следовали на самом деле внутренней логике, где ведущими были романтика неизведанного, сопротивление материала, нелегкость достижения результата.

Когда в микробиологии и бактериологии ему не осталось, как он тогда считал, сверхтрудных задач, он ушел в вирусологию, которой в то время как сложившейся науки без затей не было, и как раз это его привлекало. Когда медицинская инфекционная вирусология как наука обрела очертания, она уже стала неинтересной для Зильбера, и он начал сооружать неинфекционную онковирусологию. Меняя не направления в одной науке, а сами науки, он пронес сквозь всю свою бытие постоянную привязанность к иммунологии. С первых шагов в науке под руководством В.А.Барыкина* и до последних лет, когда он работал над вакциной супротив опухолей, его увлечение проблемами иммунитета не ослабевало, а иммунологическими методами он пользовался всю существование. Нам кажется, что это также не ненароком. Иммунология одна из наиболее сложных областей биологии и медицины, которая весь XX в. оставалась в фокусе внимания исследователей. Безусловно, иммунология одна из самых, если так разрешено заявить, биологических дисциплин посреди многих наук о жизни, пограничная с медициной, а если пользоваться современной терминологией, как раз биомедицина была стержнем всей научной жизни Зильбера, имевшего два законченных высших образования естественно-научное (Петербургский университет) и медицинское (Московский университет). Небезынтересно, что он родился в семье музыкантов, где до него не было ни одного человека науки, а папа категорически возражал супротив его поступления в вуз, так как хотел всенепременно произвести из сына скрипача.Вирусологические интересы Зильбера практически выросли из его работ по микробиологии, потому что и бактерии и вирусы, сосуществуя в высших организмах, должны были, по мнению Льва Александровича, взаимодействовать между собой, причем это взаимодействие могло быть как симбиотическим, так и антагонистическим. Опыты начали с изучения адсорбции вируса оспенной вакцины in vitro на клетках дрожжей (совместно с Е.Воструховой, а позднее с А.Беляевой). Было доказано, что живые дрожжевые клетки способны адсорбировать значительные количества вируса осповакцины. Сотрудники Зильбера наблюдали аналогичное явление в опытах с другими вирусами и установили, что, кроме дрожжей, некоторые бактерии и простейшие (одноклеточные эукариоты) могут ещё адсорбировать вирусы.

Все эти данные привели Льва Александровича к концепции, постулировавшей симбиоз вирусов и микробов. Она получила наименование вирофории, а в больше широком смысле аллобиофории (термин Зильбера). Лев Александрович подчеркивал, что это явление имеет не только общебиологическое, но и важное практическое роль, так как может основательно влиять на эпидемиологию некоторых вирусных инфекций . Он считал, что в отдельных случаях вирус проникает в клетки микроорганизмов и в них размножается, так как опыты указывали на такую вероятность. Эти воззрения Зильбера в такой степени обогнали близкое время, что на долгий срок оказались за пределами поля зрения современных ему исследователей.

Развитие отечественной вирусологии, в особенности медицинской, было мощно стимулировано Всесоюзным совещанием по проблеме ультравирусов (1935). На совещании Зильбер выступил с программным докладом, где образ вирусов рассматривалась в самом широком теоретическом и практическом плане в биологии, медицине, сельском хозяйстве. Поразительно, но уже в этом докладе он сформулировал совершенно явственно перспективу вирусологического подхода к проблеме происхождения опухолей. Более того, в нем упоминалась вероятность существования в опухолях чужеродных антигенов как маркеров присутствия опухолеродных вирусов. Доклад бесспорно свидетельствует о том, что при вхождении в вирусологию Зильбера уже волновали проблемы вирусологии и иммунологии рака.

В это же время он создает Центральную вирусную лабораторию Наркомздрава РСФСР. Лаборатория стала первым самостоятельным вирусологическим учреждением нашей страны, чье вынужденно краткое (19341937) и блестящее наличие навечно осталось в истории отечественной науки. В Институте микробиологии АН СССР Лев Александрович организует отдел вирусологии. Характерно, что Зильбер вечно стремился к гармоническому развитию вирусологии и как части биологии, и как части медицины. В лаборатории упор делался на медицинские аспекты вирусологии, а в отделе на общебиологические. Этот подход, заложенный Зильбером, до сих пор сохраняется в отечественной вирусологии, в трудах известных вирусологов.В работах Центральной вирусной лаборатории ослепительно проявился интегральный подход ученого к вирусологическим проблемам: исследуются не нетрудно вирусы (в первую очередность вирус гриппа), но и иммунитет к ним. Обширные знания Зильбера в области иммунологии находят в этом месте новое приложение к очень малоизученным объектам. Важнейшей задачей первых вирусологических учреждений в стране была подготовка кадров. Лев Александрович всю дорогу предпочитал трудиться с молодежью, полной энтузиазма и способной несложно понимать новые идеи и методы. Лаборатория состояла из крайне молодых людей, да и их руководителю исполнилось только 40 лет. Поворотным пунктом в истории отечественной медицинской вирусологии и в судьбе большинства сотрудников Центральной вирусной лаборатории, триумфом и трагедией ее руководителя Льва Александровича Зильбера стала легендарная экспедиция на Дальний Восток в 1937 г.С начала 30-х годов в ряде мест Дальнего Востока врачи обнаруживали тяжелые острые заболевания, нередко заканчивавшиеся смертью больных, так как поражалась центральная нервная организация. Болезнь была совсем не изучена и классифицировалась местными врачами как "токсический грипп". В 1935 г. доктор А.Г.Панов, работавший на Дальнем Востоке, впервой установил, что эта немощь энцефалит; он считал ее уже известным в то время японским энцефалитом. В 1936 г. врачи дальневосточной Пастеровской станции, вводя мышам в разум эмульсию мозга погибших от энцефалита людей, пытались выделить возбудителя, при всем при том попытка не привела к успеху. Стало ясно, что местные медики не в силах совладать с этой болезнью и необходима подмога из центра.

Спустя невпроворот лет Зильбер вспоминал: "Когда Наркомздрав того времени формировал экспедицию, он хотел произвести комплексную группу, в которой должно было быть 10 профессоров. Я абсолютно отказался от участия в таковой экспедиции и сказал, что что-нибудь одно или я беру на себя всю ответственность и формирую экспедицию, или устраивайте, как считаете нужным. После крупного разговора мне отказали. Но Военно-санитарное управление было кровно заинтересовано в борьбе с энцефалитом. Вспомните то время это был отрезок времени не только широкого хозяйственного освоения Дальнего Востока, но и время, когда мы вынуждены были удерживать там крупные войсковые части, которые стояли прямо в тайге. Поэтому Военно-санитарное управление обратилось к Наркому обороны, и по его прямому распоряжению я единоначально возглавил экспедицию. Я мог подбирать в эту экспедицию кого угодно и действовать так, как мы считали нужным. Я взял только молодая поросль, и сделал это идеально сознательно. Конечно, я их собрал и предупредил об опасностях и трудностях и обо всем остальном; молодые люди имели в моих глазах огромное превосходство они не были связаны старыми заблуждениями в отношении этого заболевания. До нас местные невропатологи утверждали, что это хворь является японским летним энцефалитом, и более того в наших официальных документах, когда мы отправлялись на Дальний Восток, так и было написано что мы отправляемся для изучения летнего энцефалита. Я не был убежден в этом, и мы составили три научных плана. Первый проект на тот происшествие, если это воистину летний энцефалит, второй проект если это какой-нибудь иной энцефалит. И, в конце концов, третий проект на происшествие, если это вообще не энцефалит. Планы эти были детально разработаны. С самого начала я насаждал параллелизм в этой работе. Дело было поставлено таким образом, что мои сотрудники были разделены на два отряда, которые делали одно и то же для того, чтобы быть уверенными в результате, и для того, чтобы сократить время исследований. Эта организация в тех, конечно, конкретных условиях, когда нужно было принять решение проблему шибко резво, себя оправдала полностью" .

Дальнейшее написано разом следом экспедиции. "При первом же выезде 19 мая 1937 г. с группой сотрудников в тайгу в северный район заболеваний я столкнулся с фактами, которые заставили меня схватить под колебание существующую концепцию об эпидемиологии этого заболевания. В маленький больничке расположенного в тайге леспромхоза я нашел истории болезни за последние три года. Их просмотр показал, что энцефалитом болеют преимущественно весной и только люди, работающие в тайге и зачастую не имеющие никакого контакта между собой. Эти данные никак не увязывались с теорией контактной или капельной инфекции. В этой же таежной больничке 19 мая я нашел больную энцефалитом, которая захворала 4 мая и уже поправлялась к моменту моего посещения. Она была первой болезненный этого сезона, и установление источника ее заражения могло иметь в распоряжении решающее значимость для последующих исследований. Больная оказалась домашней хозяйкой, никуда не выезжавшей в течение двух лет из таежного поселка, где она жила, и не имевшей контакта ни с больными, ни с их семьями. Долго не удавалось определить хотя бы какую-нибудь вероятность происхождения этого заболевания. Оно опровергало и контактную теорию, и летнюю сезонность, и предположение о возможности переноса заболевания комарами, так как никаких комаров в это время в этом районе не было. После длительного расспроса больная вспомнила, что за 1014 дней до заболевания она собирала в тайге прошлогодние кедровые орехи и, вернувшись домой, обнаружила у себя впившихся клещей. Этот один факт, с которым разрешается было связать ее недуг, вестимо, привлек мое внимание" . "Я полетел во Владивосток, чтобы хоть мало познать что-то о клещах (я ничего не понимал в них тогда)... Там мне помогли, истина, только литературой, и я нашел в работе одного ветеринара кривую укуса коров клещами, которая идеально совпадала с косой нарастания заболевания у людей, только с опозданием на две недели; ясно, что это был инкубационный период" . "Вероятность переноса заболевания этим путем была для меня настолько очевидной, что уже в конце мая я направил строй врачей, в том числе и сотрудников экспедиции, в тайгу к партиям лиц, работающих только в тайге, чтобы проинструктировать их об опасности укуса клещей. В последующем оказалось, что из этих лиц в 1937 г. захворал только единственный мужчина, хотя в предыдущие годы это были наиболее поражаемые группы. Вместе со сбором эпидемиологических данных была организована и экспериментальная ревизия клещевой теории. Соответствующие опыты, порученные мной М.П.Чумакову, увенчались полным успехом, и им была экспериментально доказана вероятность передачи заболевания иксодовыми клещами. Эти и все последующие работы, в особенности последующие обширные исследования академика Е.Н.Павловского и его сотрудников, всецело подтвердили выдвинутую мной теорию о передаче заболевания иксодовыми клещами" .

Клещевая система, выдвинутая Зильбером, обоснованная его сотрудниками и им самим, поражает нас более того через 65 лет после этого этих событий многими связанными с ней обстоятельствами. Идея появилась 19 мая 1937 г. посредством два дня (!) затем начала непосредственной работы в очаге заболевания, а уже через 20 (!) дней: "Я взял на себя ответственность, пишет Зильбер, предложить на сознательно созванном 10 июня совещании местных органов здравоохранения в корне изменить все мероприятия по борьбе с этими заболеваниями, сосредоточив основное чуткость на противоклещевой профилактике" . Только мужчина, обладающий сочетанием многих качеств научной интуицией, решительностью действий, чувством ответственности, быстротой мысли, внутренней убежденностью, гуманностью мог в до того фантастические сроки одолеть путь тракт от научной гипотезы, возникшей практически на пустом месте, до энергичных практических мер по спасению людей в тайге. Конечно, тут в полной мере проявился манера и нрав Зильбера, всю дорогу склонного к "стремительным" обобщениям. Однако было бы неверно и наивно размышлять, что одна больная, одно озарение, одна догадка обеспечили фарт экспедиции. Сам Лев Александрович считал, что громадную образ в научном поиске играет подготовка исследования. Когда я думаю о той роли, которую играет подготовка исследований, я всю дорогу вспоминаю нашу экспедицию 1937 г." . Все, от самого совершенного аппарата до последнего гвоздика, было предусмотрено при снаряжении экспедиции, не хватало только тропических обезьян. И из Японии навстречу экспедиции были отправлены спешно закупленные обезьяны. Они были нужны для решающих опытов.

Клещевая доктрина ответила на вопросительный мотив о переносчике заболевания и путях его распространения, так что она имела, кроме теоретического, огромное практическое значимость. Разумеется, она не отвечала на вопросительный мотив о природе возбудителя болезни: клещи, в принципе, могли переносить и бактерии, и риккетсии, и вирусы. Только скрупулезно поставленные опыты (нелишне освежить память, что речь идет о дикой тайге, бездорожье, деревянных домишках, а ни капли не о стерильных "боксах" и "ламинарах"!) могли вручить реакция на тот самый вопросительный мотив. Придерживаясь исторической точности, предоставим словечко первоисточнику: "...первые же летальные случаи заболевания дали материал, с помощью которого без малого в то же время мной и Шубладзе на юге и Левкович и Чумаковым на севере был выделен возбудитель заболевания, оказавшийся ультравирусом, имеющим некоторое сходство с вирусами японского и американского энцефалитов. Несколько позже подобные же штаммы были выделены Соловьевым. В июне и июле 1937 г. мной и Шубладзе поставлены опыты заражения обезьян эмульсией мозга погибших от энцефалита людей и полученным к тому времени пассажным вирусом. Эти опыты ещё подтвердили этиологическое важность выделенных нами штаммов, но нейтрализация этих штаммов сыворотками реконвалесцентов, то есть людей, перенесших энцефалит, долговременно нам не удавалась, что исключало признание выделенного вируса возбудителем заболевания. Только потом того, как в опыты были взяты сыворотки больше поздних сроков реконвалесценции, мы получили отчетливые положительные результаты, и стало ясным, что в наших руках находится возбудитель заболевания" .

А ныне приведем оценку работы экспедиции "со стороны". Собственно, вся служба по изучению таежного энцефалита была подвигом наших ученых. Подвиг стал как бы их повседневным бытом. Но хочется изречь особенно о некоторых из ряда вон выходящих эпизодах, напоминающих о героизме бойцов на поле боя. Как-то в что ни на есть разгар работ начались проливные дожди. Разбушевавшаяся реченька прорвала плотину. Вода проникла в виварий помещение, где находились животные. Нужно было их спасти во что бы то ни стало, спасти всех. Ученые объявили аврал. Работая по поясок в воде, они выталкивали на сушу клетки с напуганными мышами и обезьянами. Животные были спасены. Вскоре захворал лекарь Чумаков. Невзирая на сильные мышечные боли и слабость, он продолжал вкалывать. Но температуpa ползла вверх. Появились первые признаки заболевания мозга. Чумаков слег. Товарищей охватила напряженность, но он их успокаивал. "Пустяки, обойдется, говорил он. Это мой пожилой ревматизм проснулся". Однако это было не так: он заразился энцефалитом. Чумаков мужественно смотрел в глаза опасности и просил товарищей только об одном довести их общее занятие до конца . Огромная свобода и мощь духа позволили М.П.Чумакову устоять перед страшной болезнью. Другой участник экспедиции В.Д.Соловьев ещё перенес энцефалит, к счастью, в больше легкой форме.

Нелишне привести взгляд одного из руководителей второй экспедиции на Дальний Восток (1938) А.А.Смородинцева, попозже ведущего вирусолога, академика АМН СССР (оно относится к 1984 г.): "Надо проговорить, что больше подходящей кандидатуры, конечно, чем Л.А.Зильбер, для решения до того сложной задачи, в эту пору поднять было невозможно"; "Лев Александрович Зильбер в буквальном смысле шел на неведомое и блестяще обосновал вирусную природу возбудителя клещевого энцефалита" . Эти свидетельства представляют особую ценность, потому как Смородинцев не только неплохо знал все связанные с экспедицией 1937 г. обстоятельства, но и был не согласен с Зильбером по многим вопросам общей вирусологии, которые ими открыто дискутировались в послевоенные годы.

Зильбер со свойственным ему лаконизмом подвел итоги экспедиции: "К 15 августа служба экспедиции на месте была закончена. В течение трех месяцев нами было установлено наличие новой, не известной прежде формы энцефалита, выделено 29 штаммов ее возбудителя, установлена эпидемиология заболевания и ее переносчик, в основном изучены клиника, патологическая анатомия и гистология заболевания. Этот фарт был омрачен лабораторными заражениями сотрудников... Трудно определить обстоятельства, при которых они заразились. Все меры обычной профилактики при работе с заразным материалом скрупулезно проводились всеми сотрудниками. Наиболее опасные опыты с назальным заражением обезьян были проведены лично мной с помощью Шубладзе. Невозможно было допустить, что вирус обладает какой-то особой экстраординарной инфекциозностью. В конце концов мы были пионерами в этой области, мы были первыми людьми на Земле, которые держали в руках тот самый незнакомый раньше вирус. Возможно, что некоторое важность имели относительно примитивные условия, в которых велась служба, и большое утомление от ежедневной работы по 12 и больше часов в течение трех месяцев с единственным за это время выходным днем. Но я не мог удержать моих сотрудников от этой напряженной работы: все они работали с исключительным увлечением и подлинным энтузиазмом. В последующие годы смертельные заражения имели местоположение при работе с нашим вирусом в Москве в специальных вирусологических лабораториях, когда принимали сознательно разработанные меры для предупреждения заражений. Эти факты заставляют раздумывать о необычайно высокой инфекциозности нашего вируса, и неудивительно, что первое знакомство с ним не обошлось без жертв. Они могли быть значительно больше значительными" .

Казалось бы, люди, в течение трех месяцев практически ежечасно рисковавшие жизнью, вправе полагать хотя бы на признательность за то, что было ими совершено. Однако шел 1937 г., и по чудовищному, абсурдному и кощунственному доносу арестовали руководителя экспедиции и двух его близких сотрудников А.Д.Шеболдаеву и Т.М.Сафонову. В отсутствие арестованных и без их фамилий публикуется первое научное извещение об этиологии клещевого энцефалита. Ряд участников зильберовской экспедиции, а кроме того руководители и участники второй и третьей экспедиций 1938 и 1939 гг. (Е.Н.Павловский, А.А.Смородинцев, П.А.Петрищева) были награждены Сталинской премией 1-й степени. Среди лауреатов нет Л.А.Зильбера, А.Д.Шеболдае вой, Т.М.Сафоновой.

О периоде с 1937 по 1939 г. Лев Александрович без малого ни в жизнь не рассказывал, и все-таки редко упоминались Лефортово, Лубянка, Бутырки, Суханово для сотен тысяч граждан нашей страны эти названия тюрем означали чудовищные физические и душевные страдания, без малого неизбежную погибель. Зильбер прошел посредством все это, не подписав признания в несуществующих преступлениях. Много лет через он был на ежегодном медицинском освидетельствовании, и юная женщина-врач, глядя на фото его грудной клетки, воскликнула: "У вас же сломаны ребра! А в карточке об этом не написано". "Да, ответил Зильбер, до войны я попал в тяжелую автомобильную катастрофу". Он был весьма доволен, как хватко провел доверчивую молодую женщину.

В 1939 г. Зильбер был освобожден. Мы не можем заявить в текущий момент, что было решающим в этом освобождении: абсурдность ли обвинений, энергичные ли и бесстрашные действия преданных друзей или "пересменка" в НКВД, когда вместо кровавого палача Ежова пришел новоиспеченный палач Берия, начавший свою дело с освобождения сильно мелкий части заключенных. Выйдя на свободу, Зильбер публикует классическую, основополагающую работу по клещевому энцефалиту , написанную по свежим следам экспедиции ещё в 1937 г., пишет монографию по энцефалитам, сдает ее в издательство в декабре 1939 г. Книга набрана, должна вылезти в свет в следующем году, но в 1940 г. последовал второй арест. К счастью, сохранился единственный экземпляр этой книги.Было бы отчаянно поразительно, позволительно более того проронить, "ненормально", если бы такая яркая персона, как Лев Зильбер, остался бы в то время на свободе. Поразительно другое как он выжил, уцелел, сберег интеллект и волю к жизни и научному творчеству. Мы думаем, что Зильбера спасло то, что он не подписал признаний своей "вины", несмотря на пытки, а его друзья, несмотря на террор НКВД, не убоялись письменно сообщить о его полной невиновности. Безусловно, они совершили цивильный геройский поступок, если вспомянуть, что это было военное время, а Зильбер обвинялся ни больше ни меньше, как в "измене Родине". Поэтому избавление Зильбера, его возвращение на свободу не итог "восстановления истины", "признания ошибки" теми, кто его мучил и держал за решеткой, а крайний плод его мужества, силы воли, с одной стороны, и дружеской, профессиональной солидарности с прочий. Это был не дар судьбы, а исход борьбы нескольких людей со сталинской машиной смерти. В этом, может быть, основной моральный наука жизни Зильбера, имеющий непреходящую, абсолютную ценность.

Может появиться вопрос: отчего, рассказывая об открытии вируса и переносчика клещевого энцефалита, мы пользовались обширными цитатами из работ Зильбера? Причина проста: история этого открытия долгое время искажалась до неузнаваемости, а оттого мы считаем себя обязанными в интересах научной истины обращаться к "показаниям" главного участника событий.

В школьных учебниках 19501970-х годов по биологии открытие переносчика энцефалита связывалось только с именем Е.Н.Павловского, фамилия Зильбера не упоминалась вообще, хотя имена некоторых участников первой экспедиции (М.П.Чумаков, Е.Н.Левкович, В.Д.Соловьев, А.К.Шубладзе) кое-где фигурировали. Ни в коей мере не умаляя ценности работ экспедиций 1938 и 1939 гг., следует выделить, что честь открытия вируса как новой, самостоятельной позологической единицы и честь обнаружения переносчика вируса клеща, безраздельно принадлежат участникам экспедиции 1937 г. Последующие экспедиции на сто процентов подтвердили ее результаты, дополнили их, детализировали, углубили, но ни в чем не опровергли. Такова историческая истина.

Почему мы считаем экспедицию 1937 г. под руководством Зильбера вехой в истории отечественной вирусологии?

Во-первых, потом открытия вируса табачной мозаики Д.И.Ивановским, положившим начало вирусологии как науки и, к стыду России того времени и Нобелевского комитета, не отмеченного Нобелевской премией, обнаружение вируса и переносчика клещевого энцефалита стало самым ярким достижением отечественной вирусологии. Ни до, ни позже не было, к сожалению, настолько бесспорного и значительного по своим научным и практическим последствиям открытия в истории российской вирусологии.

Во-вторых, экспедиция оказала решающее воздействие на создание отечественной школы медицинских вирусологов, ее быстрое становление и формирование. Напомним, что участники первой экспедиции М.П.Чумаков, А.К.Шубладзе, Е.Н.Левкович, В.Д.Соловьев стали ведущими вирусологами страны, которые создали позже свои научные направления, подготовили своих учеников. Медицинская вирусология в СССР после этого экспедиции 1937 г. получила дюжий импульс к развитию, возникла сеть вирусологических учреждений, играющих сегодня существенную образ в отечественной вирусологии.

В-третьих, последующие исследования как самого Льва Александровича и его учеников, так и других исследователей доказали, что клещевой энцефалит не эндемичен для Дальнего Востока, а распространен значительно шире не только в Сибири, но и в Европе повсюду, где в природе встречаются иксодовые клещи. Поэтому достижения участников экспедиции 1937 г. выходят неблизко за пределы первичного очага заболевания, где были получены первые результаты, и имеют значительно больше широкое географическое роль. Поэтому в текущий момент, разумеется, следует отступиться от названия "дальневосточный весенне-летний энцефалит", и в дальнейшем пользоваться названием "клещевой энцефалит", подчеркивая его важнейшую характерную черта природу переносчика.

В-четвертых, история первой экспедиции, пожалуй, уникальна тем, сколь ничтожно малым был интервал между исследовательской работой и непосредственным выходом в практику. Задолго до окончания экспедиции (хотя три месяца для настолько сложной работы жутко краткий срок!) практические рекомендации по борьбе с клещами привели к резкому падению заболеваемости не только населения, но и военнослужащих, что в 19371939 гг. спасло тысячи жизней.

Экспедиция 1937 г. хрестоматийный образец эффективности фундаментальной науки как средства решения практических проблем страны.

Находясь в заключении (19371939, 19401944), Зильбер доля срока отбывал в лагерях на Печоре. Здесь в условиях тундры он создал порошок супротив пеллагры и спас существование сотням заключенных, погибавших от полного авитаминоза (им более того получено авторское подтверждение на изобретение, и это в нечеловеческих условиях лагерного заключения!). Во время второго заключения он работал в так называемой шарашке закрытом учреждении НКВД, в котором арестованные ученые трудились под постоянным и бдительным контролем. Тем не менее, служба в "шарашке" была отдушиной, позволившей хотя бы частично возвратиться в науку, без которой Лев Александрович быть не мог. Как он позже писал, "обстоятельства сложились так, что у меня было довольно времени, для того чтобы подумать". Действительно, служба в "шарашке" дала эту вероятность, там не вызывали на допросы, не истязали.

Завершением таежной эпопеи разрешается считывать выход в свет в 1946 г. монографии Зильбера, написанной шестью годами раньше. Она не только обобщает навык изучения клещевого энцефалита, но и рассматривает проблему эпидемических энцефалитов в целом. Эта монография была удостоена в 1946 г. Сталинской премии 2-й степени. В том же году достижения отечественной вирусологии в изучении клещевого энцефалита становятся известны англоязычному читателю: публикуется здоровущий обзор Зильбера, написанный совместно с В.Д.Соловьевым.

Вернувшись в свою лабораторию в Центральном институте эпидемиологии и микробиологии (сегодня Институт эпидемиологии и микробиологии им. Н.Ф.Гамалеи РАМН), Лев Александрович поополжил випусологические исследования, в частности, по западному энцефалиту, гриппу, противовирусному иммунитету, при всем при том середина его научных интересов явственно смещается в область онковирусологии.

Почему Зильбер, ставший при жизни классиком инфекционной (эпидемической) вирусологии, создавший первую и лучшую в стране школу медицинских вирусологов, после этого освобождения из тюрьмы в марте 1944 г. не возвращается в ту область, где его ждала легкая существование пожинателя заслуженных лавров и "стрижка купонов" с выдающегося открытия? Нам кажется, что причин было немного. Во-первых, больше семи лет тюрем и лагерей, последовавших за успехом экспедиции 1937 г., а потом наглая фальсификация истории открытия клещевого энцефалита, которую до 1953 г. никто не торопился исправить, не могли не причинить тяжелейшей моральной травмы более того такому мужественному человеку, как Зильбер.

Во-вторых, как это ни парадоксально, клещевой энцефалит не был в планах Центральной вирусной лаборатории, задача возникла в отклик на острую надобность практической медицины и военных. Она не вписывалась в стратегические планы Зильбера, как он их изложил на собрании вирусологов в 1935 г. Таежная эпопея в этом смысле была проявлением азарта исследователя, жаждой борьбы с неизвестностью и опасностью, и напоминала подавление вспышки чумы в Нагорном Карабахе в 1930 г., которое Зильбер блестяще осуществил и после этого рассказал об этом с присущим ему мастерством. Кроме того, клещевой энцефалит был в принципе побежден (чураться клещей!), а заниматься детализацией Лев Александрович не хотел, это ему было нетрудно неинтересно.

В-третьих, тюремные опыты, о которых мы расскажем ниже, ещё больше укрепили его уверенность в том, что вирусы и рак понятия совместимые и поддающиеся экспериментальной атаке. Как мы уже упоминали, ещё в 1935 г. Зильбер в докладе на совещании вирусологов говорил о вирусной теории происхождения рака.

Учитывая все эти факторы, сообща взятые, уход в онковирусологию и онкоиммунологию представляется логичным для Зильбера: область абсолютно не разработана, трудности кажутся непреодолимыми, научное сообщество настроено скептически все это не отталкивает, а привлекает Льва Александровича.Нельзя проронить, что Зильбер был первым, кто заявил идею о вирусах как этиологических факторах при возникновении неоплазий. К тому времени были выделены вирусы, способные оживлять опухоли у животных и птиц вирус саркомы кур (П.Раус, 1911), вирус папилломы кроликов (Р.Шоуп, 1932), вирус опухолей молочных желез мышей (Дж.Битнер, 1936) . Естественно, что в те годы опыты проводили только на экспериментальных животных, приём культуры тканей и клеток появился на 15 лет позже. Но где достать этих животных в условиях тюрьмы? Лев Александрович одним духом находит выход. Он договаривается с заключенными, и те начинают ловить ему мышей и крыс, которых в "шарашке" хватало, а расплачивается за эту работу табаком, выдававшемся заключенным.

В начале 1940-х годов было известно, что опухоли у экспериментальных животных разрешается активизировать обработкой канцерогенными веществами, несколькими вирусами и имплантацией им живых опухолевых клеток. Что же предпринимает Зильбер? Он вызывает опухоли у грызунов канцерогенами, а потом с помощью бесклеточных экстрактов из этих опухолей, то есть разрушенных клеток, пропущенных посредством фильтр Зейца, пытается начать опухоли у взрослых мышей. Эти опыты (за исключением двух) дали негативный плод, тогда как клеточные гомогенаты, не пропущенные сквозь фильтр Зейца, сохраняли способность к образованию опухолей.

Однако два случая привлекли участливость Зильбера. В одном у погибшей невзначай (а не в результате развития опухолевого процесса) крысы, которой были инокулированы бесклеточные экстракты, обнаружили мелкий опухолевый узелок ("молодая" опухоль). Экстракт этой опухоли, в свою очередность, индуцировал опухоль у другого, реципиентного животного. Во втором случае вероятный вирусный агент кроме того присутствовал в "молодой" опухоли. Все это навело Зильбера на дума, что вирус может наличествовать только в опухолях на ранних стадиях ("молодых"). Таким образом, вирус только запускает неопластический ход, а в дальнейшем опухолевая клетка в вирусе не нуждается. Лев Александрович проверяет близкое предположение, используя пропущенные сквозь фильтр Зейца экстракты "молодых" опухолей, которые были получены в результате обработки канцерогенами. Эти бесклеточные экстракты вводили животным. Последних обрабатывали малыми дозами канцерогенов, не вызывающими сами по себе образования опухолей. Позитивные результаты, отмеченные у 15% животных, позволили Льву Александровичу сформулировать новую концепцию происхождения опухолей. В своем первоначальном виде (19441945) она базировалась на двух основных положениях: опухоли имеют вирусное происхождение, но вирус выполняет только инициирующие функции в опухолевой прогрессии.

Лев Александрович считал, что эти идеи должны быть доведены до исследователей. Он добился приема у одного из высоких чинов НКВД и просил издать свои результаты в научном журнале, хотя бы и под вымышленной фамилией. Ему было с издевкой в этом отказано. Тем не менее он сумел (несмотря на неусыпный догляд) изложить свои мысли микроскопическими буквами на папиросной бумаге и, обманув бдительность тюремщиков, передать контент З.В.Ермольевой во время короткого свиданияВ марте 1944 г., намедни 50-летия Зильбера, его освободили из мест заключения. Причиной тому, по-видимому, стало сообщение о невиновности ученого, направленное Сталину и подписанное Главным хирургом Красной Армии Н.Н.Бурденко, вице-президентом АН СССР Л.А.Орбели, писателем В.А.Кавериным (младшим братом Зильбера), биохимиком В.А.Энгельгардтом и, конечно, З.В.Ермольевой, которая приложила гигантские усилия к тому, чтобы сообщение достигло высоких кабинетов. К тому времени З.В.Ермольева организовала фабрика отечественного пенициллина, и ее имя было просторно известно. Первое, что делает Лев Александрович, выйдя из тюрьмы, публикует свою научную концепцию в газете "Известия".

Летом 1945 г. он узнает, что чудом уцелела его семейство (супруга, сестра жены и двое сыновей), которая провела в немецких рабочих лагерях три с половиной года. Лев Александрович находит и вывозит семью на родину. В 1945 г. его избирают действительным членом только что созданной Академии медицинских наук, он становится научным руководителем Института вирусологии АМН СССР и возглавляет отдел вирусологии и иммунологии опухолей Института эпидемиологии и микробиологии им. Н.Ф.Гамалеи, где и работал все последующие годы.

Так же читайте биографии известных людей:

Лев Арцимович Lev Arcimovich

Во время Второй мировой войны Арцимович занимался разработкой электронно-оптических систем ночного видения с использованием инфракрасной области..

Всего понравилось:13
Всего посещений: 2265

Комментарии:
Benny
Toronto, Canada - at 2017-01-09 16:40:55 EDT
главной была Наука. Это было смыслом их жизни .
-----------
Немного другое мнение:
"... главным для него было то, что он спасал людей. При любых обстоятельствах... "

Benny
Toronto, Canada - at 2017-01-09 16:39:57 EDT
главной была Наука. Это было смыслом их жизни
-----------
Немного другое мнение:
"... главным для него было то, что он спасал людей. При любых обстоятельствах..."

СЧАСТЛИВАЯ ЖИЗНЬ ЛЬВА ЗИЛЬБЕРА
https://www.evrey.com/sitep/person/print.php?menu=280 Ю.Ноткин
- at 2017-01-09 14:24:47 EDT
Самое поразительное в жизни Л.Зильбера это, конечно, не то, действительно ли вдруг проявил по отношению к нему нечто похожее на человеческий облик Сам с Усам. Вполне возможно, что это легенда. Но поразительно в ту эпоху само существование людей подобных Л.Зильберу, не просто исключительно талантливых, но беззаветно преданных своему делу, науке, способных творить даже в чудовищных условиях, а ведь они были и немало.
Поразительна и отвага тех, кто осмеливался бороться за их спасение и даже писать письма в их защиту, вплоть до писем Самому. Постыдно и несправедливо держать их сегодня всех за придурков - романтиков, которые были зомбированы коммунистическими бреднями и не догадывались, кто и что за этим скрывается, и что грозит им самим.
Даже прожить пусть и не столь героическую жизнь, как брат Л.Зильбера, В.Каверин, но быть на виду и не запятнать себя подлостями, не подписать там, где многие коллеги подписывали или подписать, где подписывали немногие, когда уже не было Усатого, но это было чревато опалой вплоть до остракизма, это достойно памяти и уважения. Сергей Чевычелов
- at 2016-12-01 13:34:29 EDT
Прочитал с интересом и узнал много нового. Спасибо!

По поводу вручения премии Сталиным Л. Зильберу позволю себе привести свой недавний пост.

Сергей Чевычелов***и облобызал
- 2016-08-30 12:02:49(922)

Сталин и вирусология
- 2016-08-30 03:21:43(906)

Летом 1945-го Лев Зильбер нашел и вывез в СССР семью — жену, сестру жены и двоих сыновей, уцелевших в немецких рабочих лагерях, где они провели три с половиной года. В том же году произошло из ряда вон выходящее событие: Сталин лично извинился перед ученым и вручил ему премию своего имени. Другого такого случая, когда всесильный генералиссимус попросил прощения у «стертого в лагерную пыль», битого, ломаного, но не сломленного интеллигента, история не помнит...
/////////////////////СЧ////////////////////////
Самая ранняя дата вброса этого материала в интернет 1 мая 2015 г, автор Сергей Протасов не дает никаких ссылок. В августе 2015 года этот материал дублируется МК и переносится в Википедию (вот вам цена Википедии!). В материале много неточностей, что резко лишает его правдоподобности. Сталинская премия 2 степени была присуждена Льву Зильберу в 1946 году (в декабре 1946 года - день рождения корифея наук) за 1945 год за монографию "Энцефалиты". Вручалась премия во второй половине марта 1947 года. Очень маловероятно, что именно Сталин вручал тогда премии (он тяжело заболел дизентерией в марте 1947). Также маловероятно, что он извинялся при вручении премии (кто же извиняется, когда вручает, тем более Сталин, тем более премия за книжку, 2-й степени да еще среди 26 остальных лауреатов. Интересно, что в одной публикации написано: Сталин вручил премию Зильберу, тем самым как бы извиняясь -- более правдоподобно). Так что, действительно, не было случая.
Конец цитаты.

Мой Вам совет, назовите этот эпизод семейной легендой. Легенды еще больше украшают образ, чем факты. Иначе, приведите доказательства.

Зильбер Лев Александрович родился в семье военного музыканта. Его отец Абель Абрамович Зильбер, был заместителем капельмейстера пехотного полка, расположенного в Пскове. Окончив в 1912 г. с серебряной медалью Псковскую губернскую гимназию, Л. Зильбер поступил на естественное отделение физико-математического факультета Петербургского университета. В 1915 г. перевелся на медицинский факультет Московского университета, получив разрешение одновременно посещать занятия на естественном отделении. В годы первой мировой войны Зильбер ушел на фронт, а вернувшись, продолжил обучение в университете. В 1917 г. получил диплом врача, в 1919-м — кандидата естественных наук. Во время Гражданской войны служил врачом в Красной армии, был в плену у белогвардейцев и чудом избежал смерти. С 1921 работал в Москве в Институте микробиологии Наркомздрава. С этого времени он начал исследования посвященные изучению изменчивости микроорганизмов, развитию противовирусного иммунитета, термостабильности антигенов, антител и комплемента.

В начале тридцатых годов Л.Зильбер был назначен директором Бакинского института микробиологии, но проработал он в этом качестве недолго. В Нагорном Карабахе разразилась эпидемия чумы, возникла опасность распространения инфекции. Санэпидотряду, возглавляемому Л.А. Зильбером, удалось быстро локализовать инфекцию, но Л.Зильбер был обвинен в диверсии и пробыл в заключении четыре месяца. Его спасло заступничество Максима Горького. К знаменитому писателю с письмом обратился его литературный крестник, младший брат Льва Зильбера писатель Вениамин Каверин.

В 1931 году Лев Александрович возвратился в Москву и вскоре создал первую в стране Центральную вирусологическую лабораторию.

В 1937 году, когда в некоторых таежных районах Дальнего Востока появилось тяжелое неврологическое заболевание, часто кончавшееся смертью и угрожавшее не только местному населению, но расположенным там войскам, Л.А.Зильбер возглавил направленную туда экспедицию. Экспедиция доказала вирусную природу заболевания, которое получило название клещевого энцефалита, и выявила переносчика болезни - клещей. Был показан лечебный эффект сывороток от переболевших энцефалитом людей. Была даже сделана первая экспериментальная вакцина. Профилактические меры сразу позволили снизить заболеваемость. Это было рождение отечественной медицинской вирусологии. Однако шел 1937 г., и по чудовищному, абсурдному и кощунственному доносу Льва Александровича Зильбера арестовали. В отсутствие арестованного и без его фамилии было опубликовано первое научное сообщение об этиологии клещевого энцефалита. Ряд участников зильберовской экспедиции, а также руководители и участники второй и третьей экспедиций 1938 и 1939 гг. (Е.Н. Павловский, А.А. Смородинцев, П.А. Петрищева) были награждены Сталинской премией 1-й степени. Среди лауреатов Л.А. Зильбера не было.

В 1939 году Лев Зильбер был освобожден. Выйдя на свободу, Зильбер опубликовал классическую основополагающую работу по клещевому энцефалиту, написанную по свежим следам экспедиции еще в 1937 году, написал монографию по энцефалитам, сдал ее в издательство в декабре 1939 года, но книга не была издана: в 1940 году последовал второй арест с приговором - десять лет лагерей. Это было самое тяжелое заключение Льва Зильбера. Он едва не погиб от истощения и непосильного труда. Ученого спас случай и медицинское образование: он работал в лазарете, при котором создал небольшую научную лабораторию

Находясь в заключении (1937-1939, 1940-1944 гг.), Зильбер часть срока отбывал в лагерях на Печоре. Здесь, в условиях тундры, он создал препарат против пеллагры — антипеллагрин и спас жизнь сотням заключенных, погибавшим от полного авитаминоза. Там же им был разработан способ изготовления спирта из ягеля.

Находясь в лагере, Л.А.Зильбер отвечал отказом на неоднократные предложения работать над бактериологическим оружием. Вспомнив об умении Зильбера получать спирт из ягеля, начальство направило его в химическую «шарашку». Работа в «шарашке» была отдушиной, позволившей хотя бы частично вернуться в науку, без которой Лев Александрович существовать не мог.

На базе результатов экспериментов, проводимых Львом Александровичем в лагерной «шарашке», им были высказаны два основных положения: опухоли имеют вирусное происхождение, но вирус выполняет лишь инициирующие функции в опухолевой прогрессии, т.е. только запускает неопластический процесс.

Своему освобождению Л.А.Зильбер во многом обязан жене Зинаиде Ермольевне, академику АМН СССР, микробиологу, создателю отечественного пенициллина. Она передала в Кремль на имя Иосифа Сталина письмо о невиновности Льва Зильбера, подписанное виднейшими учеными страны. В 1944 году Льва Зильбера освободили.

Уже через год после освобождения, в 1945-м, Зильберу присуждается Сталинская премия и его избирают действительным членом только что созданной Академии медицинских наук, он становится научным руководителем Института вирусологии АМН СССР и возглавляет отдел вирусологии и иммунологии опухолей Института эпидемиологии и микробиологии им. Н.Ф. Га-малеи, где и работал все последующие годы.

В 1946 г. Зильбер окончательно формулирует свою вирусогенетическую концепцию происхождения опухолей. Вскоре Лев Александрович приходит к мысли об использовании иммунологических маркеров для идентификации онковирусов и их белковых продуктов в -опухолях человека. Фактически Зильбер и его сотрудники были пионерами в новой области иммунологии — обнаружении специфических опухолевых антигенов.

В 1947 Л.А.Зильбер обнаружил антигены, специфические для опухолей человека и животных. В 1957 он установил одновременно с Свет-Молдавским Г.Я. патогенность вируса куриной саркомы для млекопитающих. За эти исследования посмертно в 1967 он был удостоен Государственной премии.

1894, 15 (27) марта. — Родился в селе Медведь Медведской волости Новгородского уезда Новгородской губернии. Отец - Абель Абрамович Зильбер, офицер и капельмейстер 96-го пехотного Омского полка, преподаватель Псковской духовной семинарии, почетный гражданин Пскова. Мать - Хана Гиршевна (Анна Григорьевна) Дессон, дочь инженера-мостовика, пианистка, владелица музыкальных магазинов. Сестры: Мирьям (в замужестве Мира Александровна Руммель), Лея (в замужестве Елена Александровна Тынянова). Братья: Давид, военный врач; Александр Ручьев, композитор и дирижер; Вениамин Каверин, писатель.

1912. — Окончание с серебряной медалью Псковской губернской гимназии. Друзья в гимназии - Юрий Николаевич Тынянов, Август Андреевич Летавет.

Поступление на естественное отделение физико-математического факультета Петербургского университета. Работа в сыпнотифозном отделении городской больницы.

1915. — Перевод на медицинский факультет Московского университета с получением разрешения одновременно посещать занятия на естественном отделении.

1917. — Успешное прохождение экзаменов на биолога.

1918. — Окончание бактериологических курсов.

1919. — Получение диплома врача. Врач Звенигородской больницы. Санитарный врач на фронте.

1920. — Врач военного госпиталя Кавказского фронта в Ростове-на-Дону.

1921. — Демобилизация. Заведующий Коломенской окружной химико-бактериологической лаборатории.

1922 - 1929. — Работа в институте микробиологии Наркомздрава в Москве.

1923. — Открытие наследственной трансформации бактерий.

1928. — Женитьба на Зинаиде Виссарионовне Ермольевой.

1929. — На конкурсной основе утверждение директором Азербайджанского института микробиологии. Профессор, заведующий кафедрой микробиологии медицинского факультета Бакинского Университета.

1930. — Участие в подавлении вспышки чумы в Нагорном Карабахе. Представление к ордену Красного знамени. Арест в Баку. Этап в Москву. Обращение младшего брата В. Каверина к Максиму Горькому с просьбой о пересмотре дела. Освобождение.

1930, май. — Присвоение без защиты звания профессора и ученой степени доктора наук в Московском институте усовершенствования врачей.

1931 - 1933. — Работа в микробиологических институтах им. Л.А. Тарасевича и им. И.И. Мечникова в Москве. Преподаватель курса инфекционных болезней в Центральном институте усовершенствования врачей.

1932. — Руководство борьбой против эпидемии оспы в Казахстане.

1934 - 1937. — Создание и руководство первой в СССР Центральной вирусной лабораторией Наркомздрава РСФСР.

Организатор отдела вирусологиив Институте микробиологии АН СССР.

1935. — Брак с Валерией Петровной Киселевой.

1935, декабрь. — Выступление с программным докладом на Всесоюзном совещании по проблеме ультравирусов: идея вирусной теории происхождения рака.

1936, 14 августа — Рождение сына Льва. Лев Львович Киселев — молекулярный биолог, академик РАН.

1937, май-август. — Дальневосточная экспедиция Наркомздрава СССР. Изучение клещевого энцефалита.

1937, август. — Второй арест по доносу. Содержание в тюрьмах: Лубянка, Лефортово, Бутырская, Суханово.

Вынесение приговора к 10 годам ИТЛ без права переписки. Этап в лагерь под Котласом. Работа на рубке леса. Врач в лагерной больнице. Ходатайства близких родственников и друзей об освобождении.

1939, 1 июня. — Освобождение. Заведующий отделом вирусологии в Центральном Институте эпидемиологии и микробиологии Наркомздрава СССР.

1940, лето. — Третий арест. Пребывание на Лубянке. Допросы, пытки.

1941. — Угон в Германию семьи - Валерии Петровны Киселевой с двумя детьми и сестрой Анастасией.

Заведующий лагерным лазаретом, создание небольшой научной лаборатории. Изобретение из ягеля препарата от пеллагры.

1944. — Авторское свидетельство на антипеллагрин. Перевод под Москву в Загорский тюремный институт особого назначения. Отказ от неоднократных предложений работать над бактериологическим оружием. Отправка в «химическую шарашку». Разработка концепции возникновения раковых опухолей.

1944, 25 марта. — Освобождение. Публикация концепции происхождения опухолей в газете «Известия».

1945, лето. — Получение известий о семье. Поездка в Германию, встреча с семьей в пересыльном лагере Бреслау. Возвращение с семьей в Москву.

Избрание действительным членом Академии медицинских наук. Назначение научным руководителем Института вирусологии АМН СССР. Заведующий отделом вирусологии и иммунологии опухолей Института эпидемиологии и микробиологии им. Н.Ф. Га-малеи.

1946. — Вручение Сталинской премии за книгу об энцефалитах.

1945 - 1950. — Создание отечественной школы вирусологов-онкологов. Разработка вирусной теории происхождения рака. Cекретарь отделения вирусологии АМН СССР.

1957 - 1962. — Работы по иммунодиффузионному анализу. Автор научного открытия «Новые свойства патогенности опухолеродных вирусов».

1961. — Создание (на базе своего отдела в Институте эпидемиологии и микробиологии им. Н. Ф. Гамалеи АМН СССР) первого в Советском Союзе отдела общей иммунологии и онкологии, организация в нем лаборатории биосинтеза антител, химии антител и иммунологической толерантности.

1962. - Участник VIII Международного противоракового конгресса в Москве.
1965. - Участник Международного симпозиума по иммунологии рака в г. Сухуми.

Член ассоциаций онкологов Америки, Франции и Бельгии, член английского Королевского медицинского общества, почётный член Нью-Йоркской академии наук. Организатор и председатель комитета по вирусологии и иммунологии рака при Международном противораковом союзе, эксперт ВОЗ по иммунологии и вирусологии. Присуждение медали «За заслуги перед наукой и человечеством» Чехословацкой Академией Наук и избрание почетным членом Общества Пуркинье. Награждение Орденом Ленина, орденом Трудового Красного Знамени, медалями.

1967. — Присуждение Государственной Премии СССР (посмертно).

1996, 29 октября. — На здании школы № 1 Пскова (бывшей мужской гимназии) открытие мемориальной доски, посвященной Л.А. Зильберу .

* сведения, выходящие за рамки воспоминаний, выделены курсивом